Культура колониальной Мексики

 

 

 

Начало статьи

 

 

 

>> след. >>

     Культура колониальной Мексики
     
     В. Н. Селиванов
     "Культура Мексики", 1980

     
     
     Высадка конкистадоров Эрнана Кортеса в устье р. Табаско в марте 1519 г. и последовавшее за этим стремительное завоевание древних индейских государств, располагавшихся на территории современной Мексики, означало столкновение самобытных индейских культур с одним из вариантов европейской гуманистической культуры XVI в. — с окрашенной религиозной мистикой испанской культурой. «Поразительное зрелище процветающей культуры... неведомой прежде и столь многим отличавшейся от привычного облика культуры западноевропейской, оказалось выше понимания испанского конкистадора и миссионера. И конкистадор, и миссионер увидели в представших им чудесах несомненное проявление злой воли некоего сверхъестественного существа, демона, заклятого врага рода человеческого. Уничтожение плодов дьяволова промысла явилось логическим результатом таких представлений: люди креста и меча принялись громить все и вся с усердием, достойным лучшего применения. Индейские цивилизации были умерщвлены. Когда самые рассудительные задумались о содеянном и осознали совершенную ими ошибку, ущерб оказался уже невосполнимым. Тогда попытались спасти из руин хоть что-нибудь и собрать у переживших разрушение то, что осталось из познаний, навыков, сокровищ духа, чтобы использовать эти осколки при организации нового общества, которое укоренилось бы на древних землях, но примыкало бы к христианскому миру. Так обстояло с делом образования, когда оно находилось в руках миссионеров».
     Итак, вслед за колонизацией физической, территориальной, насильственно проводившейся конкистадорами в Новой Испании — так назвали обширные земли, куда первым вторгся Эрнан Кортес, — следовала колонизация в сфере духовной жизни, культуры. Коль скоро в официальной Испании той эпохи она развивалась прежде всего в русле христианско-католической доктрины, то, естественно, и в колониях по следам вооруженных завоевателей шли миссионеры-монахн католических орденов, хорошо организованные, прекрасно владевшие традиционными видами идеологического оружия, но использовавшие и индейские элементы культуры. К концу XVI в. в вице-королевстве Новая Испания действовали около 1000 францисканцев, 600 доминиканцев, 800 августинцев, 400 иезуитов и 450 монахов других орденов; за 75 лет колонизации ими было учреждено около 400 монастырей, являвшихся опорными пунктами миссионерской работы католической церкви. О необычайной интенсивности этой работы свидетельствует один из выдающихся руководителей колонизации Новой Испании — епископ Хуан Сумаррага, сообщавший в Испанию, что одни лишь францисканцы обратили в христианство за 1524—1531 гг. 1 млн. индейцев.
     Конечно, наиболее дальновидные представители духовенства, действовавшие в Новой Испании, понимали, что эффективным средством распространения и закрепления норм христианства среди местного населения стало бы систематическое расширение сети церковных школ, где учились бы будущие поколения подданных испанской короны, исповедующие римско-католическую веру. Так, одной из основных форм культурной жизни в первые десятилетия существования вице-королевства Новая Испания стала организация образования для индейцев: в XVI в. школы были почти столь же многочисленны, как и монастыри. Однако особое место в становлении специфического института системы колониального образования для местного населения принадлежит францисканскому монаху Петеру Гентскому (Педро де Ганте), открывшему первую школу такого типа еще в 1523 г. в Тескоко. Вершиной его педагогической деятельности считается работа школы «Сан Хосе де Белен де лос натуралес» в Мехико, которую Петер Гентский открыл в 1529 г. и которой руководил до своей смерти (1572). Мексиканский автор Гарсиа Икасбальсета пишет: «Он собрал до тысячи индейцев, которые получали религиозное и гражданское образование. Позднее он добавил изучение латыни, музыки и пения, что приносило большую пользу духовенству, ибо школа готовила музыкантов и певчих для многих церквей. Не удовлетворившись этим, он собрал также и взрослых индейцев, которые обучались искусствам и ремеслам. Он поставлял церквам писаные или изваянные изображения святых, шитые облачения, иногда с отделкой из перьев, в которой так искусны индейцы, а также кресты, подсвечники и многие другие предметы, необходимые для отправления служб; эти ученики делали не меньше, чем мастера при сооружении церквей, ибо в той школе у него были живописцы, скульпторы, резчики по камню, столяры, вышивальщики, портные, сапожники и другие мастера».
     Другим примечательным учебным заведением для индейцев был организованный в 1536 г. вице-королем Антонио де Мендоса и епископом Сумаррагой в Мехико колледж «Санта Крус де Тлателолько». Некоторые мексиканские исследователи считают этот колледж самым выдающимся из образовательных учреждений, созданных для индейцев. Главной его задачей, по замыслу основателей, было формирование послушной испанцам индейской «элиты», которая проводила бы в массах местного населения угодную завоевателям политику: в колледж принимались сыновья касиков и других представителей индейской знати, с тем чтобы аристократия аборигенов смогла принять участие в «цивилизаторской деятельности», проводившейся метрополией. Индейские мальчики, принимавшиеся в колледж «Санта Крус де Тлателолько» в возрасте 10—12 лет, изучали не только основы христианского учения, чтение и письмо на испанском языке, но также предметы, которые в соответствии со средневековой традицией относились к высшему образованию (латынь, риторика, музыка, логика, философия); преподавалась также индейская медицина. Руководство и преподавание в колледже осуществляли виднейшие представители науки той эпохи: историк и гуманист Бернардино де Саагун (1500—1590), миссионер-полиглот Гарсиа де Сиснерос (ум. 1537), выпускники Парижского университета Жуан де Гаона (1507—1560) и Жуан де Фоше (ум. 1556) и др. Колледж просуществовал до последних десятилетий XVI в. и в значительной мере выполнил задачу, поставленную перед ним его основателями: из стен этого учебного заведения вышло немало индейских губернаторов, алькальдов, педагогов, помощников миссионеров, которые активно помогали испанцам в их «цивилизаторской деятельности». Для тех же целей в 1586 г. иезуитами был создан колледж «Сан Грегорио Магно», куда принимались сыновья индейской знати, но масштабы его деятельности оказались гораздо более скромными.
     В тот же период создаются учебные заведения для новой социально-этнической прослойки — метисов. Наиболее известен основанный в 1547 г. по инициативе вице-короля Мендосы и епископа Сумарраги колледж «Сан Хуан де Летран», «где учились многие мальчики — сыновья испанцев и индеанок, оставшиеся сиротами».
     Впрочем, интерес колониальной светской и церковной администрации к организации и деятельности специальных учебных заведений для индейцев и метисов в конце XVI в. заметно падает, а затем и пропадает вовсе. Дело здесь, по-видимому, в том, что эти школы выполнили свое назначение и надобность в них миновала. Ценой огромных жертв со стороны индейского населения и почти полного уничтожения их культуры «крестом и мечом» задачи колонизации на рубеже XVI и XVII вв. были в основном достигнуты: в Новой Испании сложилась специфическая экономическая и социально-политическая организация, обеспечивавшая беспощадную эксплуатацию метрополией обращенных в христианскую веру индейцев. Что касается политики испанской короны по отношению к касикам и другим представителям туземной аристократии, то ее лучше всего характеризуют многочисленные законодательные акты, направленные на ограничение полномочий индейских старшин.
     Определенную роль в сохранении остатков индейской культуры сыграли наиболее просвещенные, а значит, и дальновидные представители католической церкви. Они выступали как защитники индейцев — носителей этой культуры — от полного физического истребления их конкистадорами. Правда, на наш взгляд, действия известного миссионера-францисканца Бартоломе де Лас Касас и его единомышленников в защиту индейцев были продиктованы не неким «чистым» или «идеальным» гуманизмом: эти действия свидетельствовали о понимании того, что массовое истребление индейского населения подрывало сами основы колониального режима, противоречило его главным целям, коль скоро в условиях господства феодальной земельной собственности она имела ценность лишь тогда, когда землевладелец располагал необходимой для ее обработки зависимой рабочей силой. Однако, подчеркивают исследователи из ГДР В. Марков и М. Коссок, «даже те жестокие обвинения, которые Лас Касас бросил в адрес конкистадоров и их потомков в своем «Кратком рассказе о гибели Индий», не были в действительности отрицанием колониализма. Вся концепция Лас Касаса в конечном счете представляла собой лишь один из методов теоретического обоснования необходимости колониальной экспансии Испании».
     

>> след. >>

 

 

(c) Культура и быт народов 2009-2014. (10v)

media56.ru

parkandfly.ru