Сильвестре Ревуэльтас и музыкальная культура Мексики

 

<< пред. <<    >> след. >>

     
     
     Если не считать самых ранних, отчасти ученических и стилистически еще не выдержанных сочинений Чавеса, в которых его учитель Мануэль Понсе отмечал «двойное влияние: с одной стороны, романтизма Шумана и Шопена, с другой — модернизма с его сверкающей новизной и привлекательной экзотикой», то первым значительным произведением молодого композитора явился балет «Новый огонь» (1921), написанный на сюжет из жизни древних ацтеков. В нем он не только нашел свою индивидуальную манеру, но и определил свою эстетическую позицию на много лет вперед. Произведение положило начало «индихенистскому этапу» в истории мексиканской музыки как одному из проявлений национального направления. Этап этот, хотя и был сравнительно непродолжительным, составил яркую и богатую художественными достижениями страницу национального искусства Мексики.
     «Индихенизм» Чавеса был в равной степени и интуитивным влечением его натуры, и вполне сознательным убеждением. «Мой контакт с индейской музыкой... — вспоминал впоследствии композитор, — обязан тому обстоятельству, что с пяти- или шестилетнего возраста я подолгу жил в уединенных районах Тласкалы (одна из индейских зон Мексики. — П. П.). И позже я неоднократно посещал Пуэблу, Веракрус, Халиско, Найярит, Мичоакан, Гуанахуато, Оахаку, где музыкальные традиции аборигенов живы и чрезвычайно интересны». Чавес и в 20-х годах, и много позже утверждал фундаментальное значение индейской музыки для мексиканской музыкальной культуры, видя в «индихенизме» путь к национальному искусству. В лекции «Ацтекская музыка», прочитанной в Национальном университете в Мехико в октябре 1928 г., Чавес, суммируя новейшие представления о музыке мексиканских аборигенов, получившие вскоре всеобщее признание, утверждал, что именно «музыка докортесовой эпохи выражала глубиннейшую мудрость мексиканской души», что она «образует самый значительный этап в истории мексиканской музыки». Обращаясь к молодым композиторам, Чавес призывал их «вернуться к музыкальным идеалам аборигенов», «реконструировать в музыке атмосферу примитивной чистоты».
     Сам Чавес стремился воскресить «музыкальные идеалы аборигенов» и в первом своем «ацтекском» балете «Новый огонь», и в следующем — «Четыре солнца» (1926), сюжетом которого также послужили космогонические представления древних мексиканцев и связанные с ними религиозные ритуалы, и в широко известной «Индейской симфонии» (1936), и в оркестровой пьесе «Хочипилли Макуилхочитл» (имя ацтекского божества, покровительствующего музыке, танцам и спортивным играм; 1940), и в Токкате для ударных инструментов (1942), на музыку которой труппой Академии мексиканского танца был поставлен очередной «ацтекский» балет «Тоскатл» (название одного из религиозных празднеств в честь бога Тецкатлипоки). Желая воссоздать во всей возможной чистоте музыкальную атмосферу далекого прошлого, Чавес использовал в этих произведениях собранные им с тщательностью археолога подлинные мелодии индейцев, которые можно было еще услышать кое-где в глухих уголках страны, а также включил в партитуры многочисленные автохтонные инструменты — барабаны, ксилофоны, глиняные окарины, трубы из морских раковин, тыквенные погремушки, костяные скребки и некоторые другие.
     К премьере «Индейской симфонии» Чавес опубликовал специальный комментарий для публики, отдельные положения которого уместно воспроизвести здесь как выражение эстетического кредо композитора.
     «Индейская музыка Мексики, — писал Чавес, — является реальным фактором современной жизни, помимо того, что она представляет собой собственно музыкальную реальность. Глубокое заблуждение видеть в ней всего лишь объект простого любопытства со стороны интеллектуалов или источник более или менее полезных сведений для этнографии. Индейское искусство Мексики в наши дни есть проявление жизнеспособности расы, составляющей значительную часть населения Республики. В своих основополагающих чертах индейская музыка успешно противостояла четырехвековому воздействию европейской музыки, и если этот продолжительный контакт двух музыкальных культур со временем породил смешанное, метисское искусство, этот факт не мог воспрепятствовать тому, что чистая индейская музыка продолжает существовать. В этом свидетельство ее жизнестойкости... ...Могучая выразительная сила индейской музыки коренится в ее ритмическом разнообразии, в широком диапазоне ее звукорядов и свободных ладовых комбинациях, в богатых звуковых возможностях ее инструментария, в ясности и чистоте ее мелоса... Это искусство оптимистично по своему эмоциональному тонусу».
     По сравнению с «Мексиканскими песнями» Мануэля Понсе «индейские» произведения Чавеса означали огромный шаг вперед как с точки зрения композиторской техники, музыкального языка, вобравшего в себя новейшие достижения европейской музыки, так и в плане более глубокой эстетической концепции. И тем не менее «индихенизму» Чавеса была присуща известная ограниченность, связанная с общим ретроспективным характером его творчества 20—30-х годов, обращенного преимущественно в далекое прошлое и решительно порывавшего с предшествующей национальной традицией креольско-романтического стиля. Нарочито архаичный пентатонный склад его произведений, резко противоречивший диатоническому строю современной народной мексиканской музыки, как и сами условно-стилизованные картины давно минувших эпох, были не способны пробудить живые эмоции слушателей. Отто Майер-Серра, имея в виду произведения Чавеса «индейской» ориентации, писал: «Эта музыка обращена спиной к современности, к живой народной музыке. С подчеркнутой неприязнью ко всему креольскому и метисскому композитор пытается возродить «чистую» атмосферу докортесовой Мексики, воссоздать в своих партитурах образы грандиозных конструкций ацтекских пирамид пли унылое однообразие бесконечных и безжизненных равнин, бесформенные контуры горных хребтов, лишенных растительности, — самое суровое и неприветливое в мексиканском пейзаже, самое угрюмое и мрачное в индейской душе, воспоминания о далеком прошлом без единого отрадного просвета. Ни одна живая эмоция не проникает в эту музыку... При всей значимости «Индейской симфонии» для мексиканской музыки сомнительно, чтобы этот путь привел к созданию подлинно национального стиля. Проблематична уже сама идея «музыкальной связи» доисторического прошлого с художественными средствами нашего времени».
     Быть может, известный музыковед и критик в своем суровом отзыве несколько и сгустил краски (во всяком случае, «Индейской симфонии» Чавес в первую очередь обязан своей мировой известностью), но в главном Майер-Серра был прав: «ацтекский ренессанс» в музыке, начатый Чавесом и на первых порах подхваченный почти всеми мексиканскими композиторами, действительно оказался скоропреходящим экспериментом, не способным привести к созданию подлинно национального стиля. Причины этого лежат не столько в собственно музыкальной, сколько в этнической и культурно-исторической плоскости. В Мексике, где процесс этнической и культурной ассимиляции индейского населения происходил особенно интенсивно, «чистая» индейская музыка сохранилась лишь среди прямых потомков аборигенов в сравнительно немногих районах, удаленных от центров цивилизации. На большей же части территории Мексики индейская музыка предстает не в «чистом» виде, а в значительной степени испытавшей воздействие креольской (в сфере ладов, мелоса, метроритмики, инструментария). Сегодняшнее музыкальное искусство мексиканских индейцев, его характер, формы, дальнейшая судьба в решающей степени определяются общей преобладающей в Мексике тенденцией к окончательной ассимиляции индейских меньшинств мексиканской нацией. Переход индейцев на испанский язык и утрата ими своего этнического своеобразия и культурной обособленности все больше размывают границы индейской музыки и усиливают проникновение в ее среду собственно мексиканских (креольских) музыкальных форм, жанров и традиций, которые и определяют общий облик национальной музыкальной культуры Мексики. Поэтому «чистая» индейская музыка воспринимается сегодня в самой Мексике как элемент в значительной степени экзотический.
     

<< пред. <<    >> след. >>

 

Rambler's Top100

 

Культура и быт народов 2009. .